КАК ЛЕЖНЕВЕЦ ПЕТЕРБУРГ СТРОИЛ

Казалось бы, что общего может быть у Ухтохмы и Крюкова канала в Петербурге? А ведь именно на берегах лежневской реки вырос строитель этой водной артерии северной столицы.

Сколько событий петербургской истории связано с этим местом! Здесь, на набережной, в доме мужа племянницы Хвостова, провёл свои последние дни Суворов, здесь жил Жуковский – и здесь же подарил Пушкину свой портрет со знаменитой надписью: «Победителю-ученику от побеждённого учителя». А сам Пушкин читал здесь поэму «Руслан и Людмила». Здесь Мусоргский писал свои произведения, творил Стравинский, здесь жил Шаляпин… «Ночь, улица, фонарь, аптека» - это Крюкова канала «ледяная гладь», по мнению К. Чуковского, вдохновляла Блока, когда поэт писал эти строки. Что же известно о Крюкове, нашем с вами земляке?

В книге историка-краеведа В. Борисова читаем: «Выехавший из Лежнева при императоре Петре Великом крестьянин, впоследствии купец, Семён Крюков был мастером и подрядчиком при рытье в С. Петербурге канала, доныне его именем называющимся». Это были времена, когда Ухтохма была ещё судоходной, а за лежневскими товарами купцы готовы были ехать хоть из Киева, хоть из Астрахани, хоть из Сербии. Но не век было звенеть колоколам – в 1701 году Пётр Первый повелел колокола снимать, рекрутов регулярно поставлять, ослушавшихся нещадно бить. Вводились всё новые сборы, а тут ещё приказал царь высылать работных людей – сначала на постройку судов в Воронеж и Таганрог, а потом и на дело великое – строительство «Питербуха». И стала земля русская походить на сказочное царство, где страшный змей каждый год требует, чтобы ему приводили юношей на съедение. Так, 1 марта 1704 года Пётр запросил 40 000 людей из 85 мест. Столько же и на другой год – «с 9 дворов человека». С остальных – деньги.

Среди других 25 работных людей, причитающихся с села Лежнево, отправился в пеший путь со своим «струментом» и на «свои хлеба» молодой ладный парень Семён Крюков. Встретили его бесконечные болота, лес, гнус, сырые землянки и шалаши, голод и полтина жалования в месяц. Нужно было вставать ранним утром и работать до темноты: прорубать просеки будущих проспектов, возводить дома, осушать болота, забивать сваи. Для нерадивых палок не жалели. Мылись под открытым небом, с моря задували ветра – если бы не привычка с детства к суровому существованию да не весёлый нрав, плохо пришлось бы Семёну. А ведь каждый пятый из присланных на строительство умирал. Однако от своих товарищей лежневец отличался завидным здоровьем, огромной силой и редким среди них нежеланием возвращаться в родные края, под крепостное ярмо. По легенде, в азарте он забивал сваи так, что сам царь, проезжая однажды мимо, залюбовался и решил с ним познакомиться. «С первых лет был здесь, при Санкт-Петербурге, знатный подрядчик посадский человек, прозванный Семён Крюков, которого государь Пётр Великий знал довольно…» - утверждает известный историк Петербурга XVIII века А. И. Богданов.

Вскоре после встречи с Петром Семёна перевели в мастера. Жалование увеличилось до 10-12 рублей, на Городском острове отвели несколько десятин земли, дали ссуду – стройся, благо лес рядом. Прихватывая от белых ночей, возводил Семён всем на загляденье дом в кружевах.

В 1711 году, когда, по свидетельству современника, «восемь фонарей освещали Россию, да и те находились в Москве», недовольный Пётр решает одеть новую столицу в камень – велит строить второй Амстердам, по единому плану, с широкой сетью каналов, с множеством мощёных иллюминированных перспектив. Для осуществления плана, составленного заморскими архитекторами, царю вновь потребовались отечественные мастеровые со всех концов Руси великой и «по 15 алтын с 15 дворов». Уже год спустя в столице появляются каменные дворцы, а работных людей, тачек, песка, кирпича, оконных рам не хватает. Пётр издаёт указы, предписывающие каждому жителю «Питербуха» собрать 100 камней, а каждой въезжающей подводе уплачивать налог тремя камнями. Идёт государь и на всемерное поощрение подрядов. Стали мужики прикидывать: можно разбогатеть, да только коли выдержит пуп. Семёну с его силушкой раздумывать не приходилось. Несколько лет он возил на тачке многопудовые бочки с известью, сколачивал капиталец. А потом решил рискнуть: в 1717 году взял подряд на постройку одного из каналов Невы до Мойки.

Думал Семён прокопать канал за год, работных людей понабрал не меньше 300 – каждому по трёшке пообещал, лопаты выдал, задаток в Канцелярии городских дел получил. И быть бы каналу через год, кабы дело было не в Петербурге с его болотными хлябями да вечными дождями: что за день выкопаешь, в ночь обвалится. Приходилось на каждую сажень по три сваи забивать, щиты из досок заводить. Вот и удалось за год только на 160 саженей продвинуться – оставалась ещё половина. Окончательно сдан канал был только в 1720 году. На открытие нежданно-негаданно пожаловал сам государь. Семёна узнал, улыбнулся, больно ткнул в плечо, пообещал на образовавшемся острове «Новая Голландия» разбить сад, выкопать пруд, запустить лебедей – и всё.

Спустя всего несколько месяцев, а возможно и того ранее, «крупный подрядчик по рытью каналов Семён Крюков, занимавшийся также подрядами по поставке извести» - сообщает историк Петербурга С. П. Луппов, - разделил участь большинства крестьян – разорился. Подтверждение тому – документ от ноября 1721 года: «За недоимки двор с хоромами от подрядчика Крюкова был описан Камер-коллегиею на его императорское величество».

Что стало дальше с Крюковым, неизвестно, а вот имя его в названии канала осталось, причём не по царскому указу, а по вине простого люда. «Крюков, да Крюков…» - так и повелось. Его воспевали поэты, запечатлевали художники, его видом вдохновлялись композиторы. А спасибо за это – лежневцу Семёну Крюкову.

(по материалам книги В. И. Баделина «Люди и легенды Верхневолжья»)

С. Лукьянова,

студентка ИвГУ

На снимке: Крюков канал.